Арнольд Кац, дирижер. К 100-летию со дня рождения.
Сибирь должна была заполучить этого человека. И она его получила. Какое-то провидение вело Каца в Новосибирск. Рожденный в далеком Баку, выученный в Москве и Ленинграде, попрактиковавшийся в Орджоникидзе и Томске, в 32 года он принял приглашение от ждущего его города и стал краеугольным камнем его культуры. «Ваш Кац – это глыба!». Да, он такой, наш Арнольд Михайлович Кац.
Город, получивший во время войны прививку симфоническим оркестром от гениального Евгения Мравинского, к приходу маэстро Каца был готов не вполне. Ни достойного помещения, ни постоянных коллективов, в основном – гастролеры, ни достаточно обученных и подготовленных для его высоких целей музыкантов, ни условий для их появления. Да и у молодого дирижера не было опыта создания оркестра на периферии практически с нуля. Зато у него были решимость, невероятная харизма, отличные учителя и мама, скрипачка Госоркестра, невольно направившая сына на этот путь словами: «Я бы хотела, чтобы ты стал дирижером, а не терпел всю жизнь палочку "наездника"».
Чтобы создавать возвышенное, нужно опираться на земное. Это Арнольд Михайлович понял сразу. В оркестре, о котором он мечтал, приходилось решать не только вопросы высокого искусства: его музыканты должны быть устроены, хорошо оплачиваемы, обеспечены жильем. Для своих первых оркестрантов – выпускников ведущих российских консерваторий, дирижер выбил общежитие (нынешний театр «Старый дом») у Егора Лигачева, тогдашнего заместителя председателя облисполкома.
«Со временем я так поднаторел на административном поприще, так изучил хитросплетения нашей советской системы, что добивался практически всего нужного мне и моему оркестру, а в конечном счете необходимого во благо развития музыкальной культуры Сибири», – рассказывал Маэстро.
Стремясь воспитать местных музыкантов нужного уровня, он совершил революционный переворот в консерватории: уговорил ректора поставить студенческий симфонический оркестр на профессиональные рельсы. Трехчасовая репетиция пять раз в неделю стала обязательной для студентов-оркестрантов. Приток в оркестр мечты высокопрофессиональных музыкантов, готовых выполнять самые жесткие, порой трудновыполнимые требования дирижера, был обеспечен!
Он любил своих музыкантов, знал все про каждого, хотя был беспощаден и требователен к ним. Некоторые считали его диктатором и жестоким тираном. Но когда поднимались и замирали его руки, начиналась магия: оркестр превращался в послушный его воле, идеально настроенный единый инструмент, где жила и дышала только музыка – как ее ощущал и хотел передать Маэстро Кац. И на кончике дирижерской палочки уже не оставалось места для личных обид.
Он позволял себе исполнять не то, что требовалось, а то, что его воодушевляло, находило в душе сильный эмоциональный отклик, расширяло исполнительские горизонты коллектива. То, что Кац считал «макулатурой», он не исполнял.
Маэстро работал упорно, последовательно, самоотверженно. Он был не только высокообразованным музыкантом, но и сильным, волевым человеком, лидером, организатором. Он поставил цель и добился ее. Кац хорошо понимал цену того, что смог сотворить. Оркестр своей мечты он называл «маяком среди собратьев». Критики и коллеги одаривали его эпитетами: самый «величественный», «совершенный» музыкант, умеющий достигать максимума при минимуме жестов; смелый дирижер, позволявшим играть то, к чему собраться по цеху не прикасались, ставили в один ряд с Мравинским, Светлановым, Рождественским. Оркестр Каца считали важной частью русской оркестровой культуры, признавали достойнейшим среди современных оркестров Европы. А он, статный, красивый, подтянутый, шел дальше: ломал стереотипы, оттачивал и переосмысливал репертуар, сопротивлялся системе, отстаивая свое право играть то, что считал нужным, покорял мировые сцены, множил звания и регалии. Последние, впрочем, не сильно его заботили и отягощали, он и их умудрялся использовать во благо делу, выбивая у чиновников квартиры, штат и оклады для своих музыкантов.
Наследие Каца – это не теряющий своего статуса и профессионализма симфонический оркестр Новосибирской филармонии; это созданная им в Новосибирске оркестровая культура; это два действующий до сих пор оркестра, созданные на базе симфонического – духовой и камерный; это несколько поколений воспитанных им слушателей, формирующих культуру следующего поколения, которое выросло уже без Каца; это целая плеяда дирижеров, которых он воспитал и отправил покорять мир; это прекрасный концертный зал его имени, о котором он так мечтал. Это все мы – тысячи тысяч поклонников, для которых Кац – эталон, образец служения своему делу и неуклонного движения в поисках совершенства.
Ольга Рахманчук
Фото предоставлены Новосибирской филармонией