Творческая жизнь любимой новосибирцами филармонии богата самыми разнообразными событиями: концертами, гастролями, фестивалями. Зрители всегда видят только внешнюю сторону творческого процесса — яркую, блестящую, высокопрофессиональную. О том, какой труд стоит за этим праздником музыки, кто и как его организовывает, мы поговорили с заместителем директора по развитию фестивальной и проектной деятельности Новосибирской филармонии Алёной Болквадзе.
В филармонии, кроме более-менее размеренной концертной жизни наших замечательных коллективов, существуют ещё гастроли, фестивали, огромное количество программ с участием гастролирующих исполнителей. Это наверняка огромная головная боль. Зачем это нужно?
Это нужно для того, чтобы жители города и области не чувствовали себя обделёнными. Практически всё, что происходит в музыкальной культуре столицы, происходит и у нас, на наших сценах. А зачастую премьеры осуществляются сначала у нас в Новосибирске, и уже потом на других, значимых сценах. Нужно учитывать тот факт, что при организации фестивалей мы не забываем и про жителей нашей прекрасной области. И программы фестивалей дублируются в наших областных учреждениях культуры. Всё это проходит всегда в атмосфере любви и восторженности.
Кроме этого, музыкант не может жить без гастролей. Это очень важно, чтобы почувствовать себя музыкантом. Это, наверное, как три кита музыки, одно из условий существования. Любому музыканту важно быть востребованным не только в своем городе, но и выступать в других значимых залах.
А организовывать всё это – не головная боль, а работа, которая всегда в голове. Это и работа, и жизнь. Она, конечно, иногда приносит стрессы, но даёт и колоссальное удовольствие. И когда ты видишь много восторженных людей в зале, когда привозишь на какой-то фестиваль доселе не бывавших в Новосибирске музыкантов или, наоборот, любимцев публики, ощущаешь, что это нужно тысячам людей. А когда выезжаешь на гастроли с нашими коллективами (а я большой патриот наших коллективов), когда видишь, как они ценятся – и у нас, и за рубежом, и в небольших, и в крупных столичных городах, это окрыляет всех.
К нам любят ездить музыканты?
Очень. У нас особая атмосфера в городе, это все отмечают. Об этом говорили и говорят многие известные музыканты, и джазовые, и классические, конечно. Они очень любят Новосибирск. У нас особенная публика. И у нас особенный прием, особая организация.
Чего в организационном процессе больше? Творчества или технических моментов?
Это всё взаимосвязано. Творчество нельзя оторвать от организации. Без чёткой организации никакие творческие процессы невозможны. Кто-то из моих друзей музыкантов назвал нашу филармонию фабрикой музыки, и это действительно так: огромное количество коллективов, совершенно разнообразных по направлениям, по жанрам. Работа этой творческой фабрики должна быть отстроена и отлажена. Не сработает какой-то маленький винтик, и всё – концерт, фестиваль на грани срыва. И тут очень важно чувство команды. За годы работы в филармонии сложилась невероятная команда, которая работает иногда и днём, и ночью, а во время фестивалей и 24 на 7. Надеюсь, это сохранится.
Какие составляющие успешной организации творческого процесса? Что априори должно присутствовать, а что отдаётся на волю случая?
Вот вроде всё в этом процессе понятно, а когда вы задаете такой вопрос… Нужно начинать всё постепенно. По шагам разбирается любое событие, раскладывается на капельки, на кусочки, на косточки, начиная от биографии музыканта, его программы, фотографий. Конечно же, финансовые составляющие, бытовые моменты, авиаперелеты, переезды, транспорт, машина. Нужно учесть отель, проживание, подушку в отеле, матрас в отеле, ответить на вопросы: «А во сколько завтрак? А будет ли ужин?» Ну, вроде, всё просто – продумал, расставил, да не очень. Всё время возникают какие-то непредвиденные моменты. Музыканты – люди творческие. Например, гастролёры впервые видят площадку и иногда перестраивают программу, привносят какие-то изменения из-за акустики, условий. Кроме того – человеческий фактор. Музыкант может заболеть, подвергаться смене обстоятельств, настроениям – солнце сегодня не там стоит, и что-то ещё. Приезжает человек в другой город со сменой часовых поясов. Мы все очень тяжело это переносим, а артистам в этом состоянии нужно выйти на сцену, отрепетировать, понять, что и как, а потом выйти на концерт удивить. И никто же не берет в расчет, что у музыканта за душой в этот момент, какое у него состояние, что случилось дома, в поездке, что вот здесь происходит – на сцене и за сценой. В этом отношении я могу сказать, что академические, классические музыканты – самые дисциплинированные. На гастролях тоже везде своя специфика, в зависимости от страны, условий. Часто приходится менять всё по ходу. У нас таких историй очень много.
Что обычно требуется музыкантам в бытовом плане? Насколько они притязательны?
О, я обожаю собирать райдеры. Самый скромный бытовой райдер – это у наших двух великих звезд. Это Владимир Спиваков – ему важно, чтобы была бутылка Кока-колы, и, наверное, Юрий Башмет, совершенно непритязательный человек. Как-то попадались на глаза райдеры таких звезд, которым требуются розовые подушки, обязательно шелковые и непременно в автомобиле розового цвета. Я даже имена не могу вспомнить уже. Их, наверное, никто не вспомнит. У джазовых музыкантов порой достаточно сложные технические райдеры, мир не стоит на месте, технический прогресс и здесь. Однажды мы пригласили очень известного джазового корифея – всё сложилось, финансы, даты, а вот технический райдер мы просто не смогли бы осилить. В нашем городе просто не было такого оборудования на тот момент. Пришлось отказаться.
Мы, слава Богу, уже забыли про ковид, но, я думаю, он вам проблем немало подбросил.
И проблем, и поразительных историй, и огромного опыта. Один из наших любимых музыкантов, который к нам очень любит ездить, однажды совершенно, не побоюсь этого слова, «крышесносно» играл Прокофьева при температуре 39. Отменить концерт он не захотел, не смог, потому что зал был аншлаговый, и он счёл нужным всё-таки прилететь. В период начала пандемии Новосибирская филармония закрылась самой последней в стране. В той ситуации мы открыли Транссибирский фестиваль проектом Светланы Захаровой и Вадима Репина – pas de deux на пальцах и для пальцев, а на следующий день было принято решение, что все концерты будут проходить онлайн. Это было что-то невероятное. Надо организовать онлайн-трансляцию, и музыкантам нужно выйти в пустой зал и поклониться пустому залу, не слыша аплодисментов. Люди по ту сторону экрана практически плакали. Они писали нам: «Мы очень хотим поблагодарить артистов. Как сделать так, чтобы они слышали наши аплодисменты?» Это же тоже какой-то совершенно другой опыт исполнения произведений. Пришлось и это освоить.
Такие ситуации выбивают из колеи или, наоборот, мобилизуют?
Если выбьют из колеи, то тогда тысячный зал куда придёт? В тот же период ковида иногда просто наступало отчаяние. Мы же нормальные люди! У нас уже открыли границы, к нам люди едут на концерт, и к нам летит очень известная певица из Норвегии. Мы приобрели авиабилеты, сделали визу, провели огромную работу, чтобы её выдали. Но никто не знал, что при маленьком перелёте из Осло в Амстердам Нидерланды буквально в течение суток закрыли границы. Пришлось за двое суток поменять состав программы, находить другую певицу, которая смогла бы выйти на сцену и не разочаровать, а наоборот, очаровать ещё больше.
Наверное, самая экзотическая ваша поездка была в Нигер и Буркино-Фасо с программой «Пушкин в Африке», где сказка Пушкина о рыбаке и рыбке звучала в сопровождении музыки Чайковского, исполняемой камерным квинтетом.
Соглашусь. Мы были как первые космонавты. В этих странах русских музыкантов, играющих на скрипках, до этого не бывало. Нужно понимать, что африканский ритм вообще другой, а мы им Пушкина и Чайковского. И вдруг дети идут танцевать. Для нас это очень странно, как можно танцевать даже не под зажигательные русские народные мотивы, которые тоже были в программе, а под Чайковского?!
Помимо того, что мы общались, показывали классические инструменты, рассказывали, о чём сказка, мы открыли для них факт, что у Пушкина были африканские корни. Для них это было «Вау!». Правда, нашу программу они называли «Путин в Африке». И для зрителей, и для нас это был необычный опыт, ведь под эти условия нужно подстроиться, понять, какой реакции ждать, понять, как донести людям, которые не понимают русский язык, нашу культуру. Они впервые слушали русскую музыку, и слушали, замерев. Полные залы. В организационном плане это был интересный опыт, потому что там была помощь наших друзей, тех, кто организовывал Русский дом, но точно самый экзотический.
Как формируется программа фестивалей, как появляются идеи?
Идеи рождаются практически повсюду. Где-то на ходу, где-то кто-то встречается, где-то вспоминаешь какие-то контакты, где-то что-то видишь или слышишь, кто-то в разговоре что-то сказал интересное. Это огромный труд, эмоциональный, интеллектуальный, где очень важно всё: контакты, связи, кругозор, вдохновение. Ну и, понятно, уровень музыкантов, финансирование, партнёры.
Наши программы зачастую вне обычной программы нашей филармонии. Прошедший «Белый фестиваль», например, мы хотели сделать ближе к ультрасовременному кросс-жанровому проекту. У нас были монгольские музыканты, которые играли с камерным оркестром на классических монгольских инструментах, но современную музыку во фраках. Они играли и музыку современных монгольских композиторов, и наших классиков. Была китайская группа, выступающая в жанре электронной музыки при практически полном зале молодых людей. А к музыкантам потом выстроилась огромная двухчасовая очередь за автографами.
Наш традиционный джазовый фестиваль мы решили в этом году сделать из достаточно популярной джазовой музыки. Это будет и диксиленд, и кубинский джаз, и узбекский джаз. Почему нет? Его не было никогда у нас. Думаю, будет интересно.
Составить программу фестиваля – это очень сложно и очень интересно. И это не понатыкать концертов на какую-то выбранную тему или направление. Это создание связной концепции, единого целого. Например, тот же «Белый фестиваль» — это проникновение одного концерта в другой. Это иногда противопоставлением кажется, но на самом деле нет. Всё объединено и подчинено единой логике. Каждое событие должно быть связано друг с другом, даже если это на первый взгляд противоположные жанры. Это такие невидимые нити, но они обязательно присутствуют.
А насколько велика роль личных контактов при составлении программы?
Огромная. Вот как оценить роль личных контактов Вадима Репина? Благодаря ему у нас уже весь мир перебывал. И тут очень важно, где, когда и к кому приедут, насколько уважаемая персона тебя приглашает.
Для таких объемных задач наверняка нужна хорошая большая команда, у вас, наверное, человек 50 в команде?
Нет, не нужно человек 50. Нужно несколько опытных человек, которые практически сворачивают горы. У нас совершенно фантастическая команда. Это и Наталья Миллер, мы работаем с ней очень-очень давно и иногда даже мысли читаем друг у друга. Это Зара Зарецкая, это присоединившаяся буквально пару лет назад к нашей команде Анна Венедиктова, Александр Черемисов, Анастасия Вобликова, команда менеджеров других проектов. Это, конечно, профессионалы, отдающие себя делу вне зависимости от обстоятельств. Это наши логисты, финансисты, это службы зала, администраторы, те, кто находится за сценой, даже наши водители. Это наши дорогие музыканты. У нас не приживётся человек, который скажет: вот у меня сегодня рабочий день начался в девять, а вот в шесть часов вечера я трубку не возьму. Нет, такого не бывает. Нужно иногда и в шесть, и в четыре утра быть на посту, тут нельзя просто поставить галочку и забыть. Это выбор каждого, это как выбрать судьбу. Я уже 33 года в деле, бывало всякое. Но когда мы с нашей филармонической командой делаем какую-то программу, мы практически живём ею. Я даже не могу объяснить, это какая-то муза, наваждение, какая-то всеобщая аура, в которую мы погружены.
Какие фестивальные проекты вам особенно дороги или памятны?
Дороги они мне все, конечно. А самым экстраординарным был фестиваль во Франции, когда Новосибирская филармония получила свой фестиваль в Межеве. Это маленький городок, престижное, модное место, где расположен горнолыжный курорт высокого уровня. Несколько лет мы там организовывали фестиваль с участием новосибирских коллективов – оперного театра, музкомедии на базе нашего симфонического оркестра. Это было очень интересно, но очень тяжело. Я знала особенности этого городка, поскольку до этого мы несколько раз возили туда наш камерный оркестр. Наши туры выпадали на зимний период. Вы же понимаете, что такое лыжный курорт! Горнолыжники – это одержимые люди, они катаются с 4-5 утра, какая им музыка потом! Мы ехали большим составом, 80 человек – это был Фестивальный оркестр Новосибирска. И я очень переживала, что в зале будет человек 20-30. На первый концерт пришло 300-400 человек. И через пару лет был построен специальный большой фестивальный шатёр, где на каждом концерте присутствовало около двух тысяч человек. Вот такие масштабы! Потом, к сожалению, фестиваль закрылся, изменилась форма, поменялись люди… всё везде зависит, конечно, от человека, от персоны.
Есть какой-то проект, который вы мечтаете реализовать?
Я считаю, что Новосибирск заслуживает такой концертной летней площадки, как «Берлинская ночь». Огромная общедоступная площадка для фестивалей классической музыки, на которой будут выступать и наши замечательные коллективы, и большие оркестры, и мировые и российские звёзды. Это очень важно для нашего города. Мы же называем себя культурной столицей, мы ещё не выиграли это звание, но мы уже давно по факту культурная столица. Такое количество коллективов, такое количество театров, такое количество прекрасной публики, причем, что очень важно, молодой публики! На недавнем форуме в Санкт-Петербурге Александр Чайковский, художественный руководитель Московской филармонии и композитор, сказал, что у нас буквально последний год совершенно невероятный поток молодых людей, которые ходят на самых современных композиторов. Появился такой тренд, кто бы мог подумать! Как я уже сказала, Новосибирская филармония – это не только огромная музыкальная фабрика, но и по сути лаборатория новых проектов, современной музыки и фестивальных проектов. Наш камерный оркестр вообще оркестр-экспериментатор, столько всего интересного сыграл!
Почему именно музыка стала предметом вашей деятельности?
Это мой выбор. Потому что это очень красиво. Где-то я видела интервью какого-то американского музыканта и блогера, у которого несколько миллионов подписчиков, он просто ходил по улицам и спрашивал: «Вам сегодня дадут миллион долларов. Вы откажетесь от музыки, чтобы её никогда в жизни не слышать?» Отказался только один человек, и то, тут же передумал. Человек не может существовать без музыки.
Текст: Ольга Рахманчук
Фото из архивов Алёны Болквадзе, Натальи Миллер, Зары Зарецкой