К какому жанру вы относите свою книгу? Мистический реализм? Городское фэнтези? Нечто вне жанра с элементами мистики, фольклора, хоррора?
Из перечисленных — скорее мистический реализм, но такой, где на девять частей реализма приходится одна часть мистики.
Как это — работать вдвоем? Понятно, вот есть братья Стругацкие, которые живут в одной квартире, а как вам удается писать вместе? И вообще, как происходит этот процесс? Один начинает фразу, а другой заканчивает?
Братья Стругацкие, царствие им небесное, в одной квартире вроде бы постоянно не жили, так что им приходилось активно переписываться и съезжаться, чтоб поработать. К счастью, нам технический прогресс подарил гугл-документы и другие облачные сервисы, что сильно облегчает процесс.
Обычно одна из нас пишет кусок текста (от абзаца до пары глав), а другая потом редактирует, и так до тех пор, пока кусок не начинает нравиться нам обеим. Да, это долго, но нам кажется, что результат того стоит.
С чего началось ваше писательство?
С того, что мы первыми среди ровесниц оказались в декрете. Из-за вынужденной социальной изоляции (это проблема многих современных матерей, и об этом, кстати, будет в одной из наших следующих книг) мы начали очень плотно общаться. Постоянно переписывались, потом начали играть во что-то вроде текстовых ролевых игр, потом это переросло в фанфики. Наши тексты нравились подружкам, и в какой-то момент мы подумали: можно же не навешивать на реальных людей выдуманные черты и обстоятельства, а прямо взять и выдумать новых людей с нуля. Так появилась наша первая история.
История написана. Но это даже не полдела, это четверть дела. Ее надо куда-то отослать, получить добро, напечатать, а потом еще и продвинуть. То есть привлечь внимание и продать. Как у вас прошли все эти этапы?
Мы очень ленивые писательницы, мы остановились на «отослать и получить добро». Всем остальным занимается издательство, и, кажется, достаточно успешно. Отдаем себе отчет в том, что нам просто повезло — «Изба» стала флагманом новой серии и получила, в связи с этим довольно много медиа-внимания. Но мы в любом случае не умеем ни продвигать свое творчество, ни продавать, так что просто радуемся, что обстоятельства так удачно сложились.
Это было везением, что МИФ затеял проект «Читаем Россию», а вы тут как тут. Не под вас была открыта серия?
Первой книгой в серии была повесть А. Григоренко «Потерял слепой дуду» (очень хорошая, всем рекомендуем). Мы не знаем, что именно подтолкнуло МИФ к идее открытия этой серии, но знаем, что изначально «Изба» вообще не подходила к ним в портфель, им просто сильно понравилась рукопись и захотелось ее издать. МИФ начал издавать художественную прозу сравнительно недавно — возможно, наш текст и стал для них поводом попробовать новое направление.
Сколько времени прошло от написания книги до ее выхода?
Мы ее закончили осенью 2020 года, а вышла она весной 2024-го. Получается, чуть меньше четырех лет. С момента предложения публикации до выхода первого тиража из типографии прошел год.
Читаю отзывы на вашу книгу и иногда просто хочется заорать: «Ну что за чушь вы пишете! Эта книга совсем не про воспевание мистики и ужасов провинциальной жизни, она намного глубже и серьезней». Как вы относитесь к негативным отзывам, оценкам?
Нормально относимся. Каждый читатель видит в книге что-то свое, это обычное дело. Поначалу плохие отзывы расстраивали, но потом мы сказали себе: мы пишем для тех, кому наши истории отзываются. Для всех остальных — в мире полным-полно хороших книжек, наверняка какая-то придется по душе.
Вашу книгу сравнивают с романом «Лес» Светланы Тюльпашевой, которой больше повезло с раскруткой. Да, я прочитала ее произведение. Схожесть есть, но есть и кардинальные отличия. Мир автора все-таки несуществующий, он мистический. Там нет реалий современной жизни как таковой. Это где-то там, «на неведомых дорожках». У вас Сибирь узнаваема до слез, до боли. И искренне веришь, что этот таинственный, странный и страшный мир — он рядом. Хотя и реальность ему под стать, о чем пишут столичные читатели, которые от вашей провинциальной жизни просто в ужасе. Что для вас в вашей книге первично: мистика или реальная жизнь, которая часто страшнее?
Для меня как читателя мистика в вашей книге — это всего лишь антураж для проявления характеров героев. Если бы не появление странной подруги, стала бы Катя меняться, переходя от жертвы к автору жизни, как говорят психологи?
Думаем, что стала бы, конечно. Насколько успешно — другой вопрос. С тем же успехом можно задаться вопросом, как проходило бы Катино взросление, если бы ее брат не связался с дурной компанией и мать не вытолкнула ее из гнезда так рано. Или если бы она сразу поступила в консерваторию, как и собиралась (расклад нереальный, но вдруг). Нам нравится, когда сюжет можно крутить, как калейдоскоп, и размышлять, что стало бы с героями, если б обстоятельства были чуть другими. Раз такое желание возникает, значит, герои получились живые.
Нелюбовь родителей к ребенку, в данном случае мамы Кати, — тот самый нынче модный абьюз, который заставляет читателя возмущенно шептать про себя: «Катя, ты дура. Ну сколько можно? Тобой же манипулируют. Где ты сама? Когда повзрослеешь?». И это чувство возмущения не отпускает до конца книги. Без мистики главная героиня не повзрослела бы?
Нам кажется, что мать Катю скорее неглектит, чем абьюзит (если уж пользоваться модными словами) — она пренебрегает проблемами дочери в пользу безусловно более серьезных проблем с сыном и ждет от нее помощи, как от взрослой, не понимая, что едва окончившая школу Катя на это не способна. Если считать, что эта Катина усвоенная в семье привычка — бросаться на помощь, не оценив собственных сил, — в итоге довела героиню до беды и это заставило ее наконец выстроить границы, тогда мистика помогла. Могло ли это произойти без мистики? Да могло, конечно.
То есть ваша книга все-таки не про фэнтези, а про реальную жизнь, где надо принимать взрослые решения?
А в фэнтези разве герои не принимают взрослые решения? Все-таки не стоит смешивать антураж и уровень проблем, поднимаемых в сюжете. Это зависит не от жанра. Можно и в реализме написать что-то совсем не взрослое.
Откуда такое хорошее знание предметов: музыки, ветеринарии? Вы имеете к этим профессиям отношение?
Довольно косвенное: Наташа закончила музыкальную школу и училась в ветеринарном колледже, том самом, о котором идет речь в книге. Мы предпочитаем писать о знакомых нам вещах. К счастью, жизнь мы ведем бурную и полную самых разноплановых событий и поворотов, так что пищи для сюжетов хватит надолго.
Лебяжье, где производят волшебную косметику, ассоциируют с известным сибирским брендом. Это случайность?
Абсолютная. Начать с того, что известный сибирский бренд (производимый, кстати, в Москве) — скорее масс-маркет, а наша выдуманная TAIGA — определенно премиум-сегмент. Это скорее отсылки ко всякой пафосной авторской косметике. Не исключено, что позже Липатовы и расширили бы ассортимент, но увы, увы…
Тогучин. Кто из вас там родился? Расскажите о вашем детстве. Как вы относитесь к провинциальным сибирским городкам? Я сама из Барабинска. Я знаю, о чем спрашиваю.
А почему именно Тогучин? В книге полно других топонимов! Если серьезно, никто из нас в Тогучине не родился. Наташа родом из Новосибирска, а Аня — вообще с Камчатки. Детство наше было обычным городским детством 90-х, разве что в Наташином было больше развивающих занятий, а в Анином — самопальных бомбочек и прыжков по гаражам. Оба варианта могли случиться в любом из сибирских райцентров точно так же, как и в Новосибирске.
К малым городам и их жителям мы относимся с большим уважением. Сами несколько лет прожили в селе рядом с небольшим городом, знаем, каково это: с одной стороны, красота, чистый воздух, природа буквально за порогом, с другой — за медициной, образованием и покупками сверх повседневных продуктов приходится ехать в областной центр. Везде свои преимущества и трудности.
Соавторство продолжается: прямо сейчас мы работаем над двумя новыми историями и продумываем третью. Нам нравится сочинять вместе. Это наш способ общения и даже в некотором роде образ жизни.
Как вы себя ощущаете в роли писателей? Или все еще не верится?
Главное, что дала публикация, — внутреннее признание того, что наши сочинения кому-то нужны. Раньше это было просто баловство, а теперь внутренний критик, по крайней мере, отпускает замечания по поводу качества текста, а не по поводу «расселась тут, строчит, а на кухне посуда не мыта!» То есть появилось какое-то внутреннее разрешение на то, чтобы писать. Это круто. А в то, что мы написали бестселлер, — до сих пор не верится. Читаем рецензии и такие: «ух, молодцы тезки». Нет ощущения, что это про нас. Где мы и где бестселлеры?
Что вы сами читаете, на кого ориентируетесь?
Читаем много разного, а ориентироваться предпочитаем на самих себя, на собственное ощущение удовлетворенности текстом. Конечно, начитанность очень помогает — в том смысле, в котором художникам «насмотренность» и копирование помогают выработать собственный стиль. Но мысли «хочу писать, как имярек» нет.
Какой вопрос вам хотелось бы задать самим себе?
Наталия: Анна, какой из наших проектов тебе хотелось бы показать людям в первую очередь?
Анна: Учитывая, что в одном из них готово три с лишним главы, второй на стадии поглавника, а третий мы даже не обсудили толком — ответ очевиден. На самом деле я предпочитаю показывать людям что-то уже готовое, но иногда выкладка по главам мотивирует. У меня другой вопрос: какой из них тебе сейчас интереснее всего продолжать?
Наталия: Все! Жаль, что так не работает. Наверное, «Замостье». Это еще одна история про девочку из Новосибирска, которая хотела простой и спокойной жизни, но что-то пошло не так. Сейчас популярен жанр feel good — спокойные, милые книги, которые вызывают приятное послевкусие. Мы с Аней решили, что работаем в жанре feel bad литературы, это будет еще одна такая история.
Наталья Берязева